Дмитрий Курляндский: о Чайковском, стереотипах и новой музыке

Дмитрий Курляндский — российский композитор, мастер сонористики. В 2003 году Дмитрий стал первым российским композитором (за почти полувековую историю), удостоенным первой премии конкурса молодых композиторов Gaudeamus. Ко всему прочему, Дмитрий Курляндский — инициатор и идейный вдохновитель Международной Академии молодых композиторов, которая превратила Чайковский (пока, правда, всего на две недели) в международный центр современной музыки.

Дмитрий, как у вас зародилась идея создания Международной академии? Когда возникла необходимость перевести «Современную музыку» в стационарный вариант? Как вы видите дальнейшее развитие Академии?

Идея зрела давно — с тех пор, как я сам впервые оказался на подобных курсах в Европе. Мне всегда казалось странным, что в России нет ничего подобного и молодым композиторам приходится ездить стажироваться за рубеж, что доступно далеко не всем. Я давно и тесно сотрудничаю с Московским ансамблем и время от времени предлагаю различные концертные проекты. Идея академий показалась Виктории Коршуновой (директору Ансамбля) очень перспективной, и первый город, в который она предложила обратиться с проектом, был именно Чайковский. Как видим, выбор оказался исключительно верным. Что касается развития идеи, то единственная перспектива — это расширение Академии. Больше дней, больше педагогов, больше студентов. И расширение исполнительских академий (помимо композиторских курсов мастер-классы проводят и музыканты ансамбля). Все это уже зависит от желания и возможностей администрации города.

Планируете ли вы заняться преподаванием?

Совсем недавно я получил предложение преподавать на курсах, подобных нашей Академии, в Голландии. Со мной уже давно консультируются очень многие студенты — со всех концов страны, а иногда и из-за рубежа. Присылают партитуры, записи, при возможности встречаемся лично. Желающих довольно много. Это радует. Что касается преподавания в учебных заведениях — здесь необходимо, чтобы заведение было активно заинтересовано в преподавателе. Пока я вижу такую заинтересованность только в среде самих молодых композиторов. На «официальном» уровне у нас, боюсь, работают иные законы.

Как вы оцениваете уровень восприятия музыки в России в целом и в Чайковском в частности?

Конечно, в России меньше «подготовленных» слушателей — современная музыка для нашей страны явление по-прежнему новое, таинственное и оттого иногда даже опасное. Концертов крайне мало, информации почти нет. Но, тем не менее, интерес, безусловно, есть. Разницы между публикой столичной и публикой в Чайковском я особо не вижу — везде встречаются те, кто заинтересован, кто открыт к восприятию и готов удивляться, и те, кто «ошибся комнатой». Главное, чему учит современная музыка и современное искусство в целом — принятие и уважение разнообразия индивидуальных миров. Через искусство мы учимся видеть, понимать и принимать «другое», право другому быть другим. Это своеобразный виртуальный тренажер нашего внутреннего мира.

Возможно ли выработать музыкальную культуру в отдельно взятом городе? Что для этого необходимо?

Необходима насыщенность культурной жизни. А для этого — воля тех, кто располагает властью. Пожалуй, больше ничего. Слушатель подтянется: впервые столкнувшись с неизвестным, он может испытать шок. В следующий раз он начнет различать детали. Еще через раз сможет отличить подделку от оригинала. Культура может только обогащать — в этом ее приемущество. Она умеет только давать, и никогда — отнимать. А отдельно взятых городов не бывает — сейчас в Чайковском находятся студенты из Австралии, Канады, Швеции, Италии, Франции, многих российских регионов — город из «отдельно взятого» превратился в международный культурный центр (пускай только в одной области искусства). Культура смещает географические и политические акценты и может превратить любую точку планеты в центр. Этим надо пользоваться.

Насколько европейские композиторы заинтересованы в преподавании в Академии? Что вызывает в них этот преподавательский энтузиазм?

Пока что от приглашения преподавать не отказался никто. Композиторы (как и любые другие специалисты) больны своей работой. И география, опять-таки, здесь бессильна.

Кому легче воспринимать современную авангардную музыку — человеку совершенно неподготовленному или тому, кто хоть немного разбирается в музыке классической?

Человеку, открытому к активному восприятию нового. Готовому пересмотреть свои предпочтения, побороть стереотипы, обмануться в своих ожиданиях. Способному испытывать не только радость узнавания, но и радость неузнавания. То есть профессиональная подготовка тут не причем. Она приходит с опытом. Главное — гибкая архитектура души. И это важно не только для музыки, но и для жизни вообще.

В сложившейся ситуации у жителей Чайковского (и не только) возникает, с одной стороны, интерес к музыке, а с другой — осознание полной неосведомленности в этом предмете. С чего бы вы посоветовали начать человеку, который внезапно решил заняться повышением своего культурно-музыкального уровня?

Слушать и пытаться разобраться в услышанном. Вот приехали в Чайковский два известных композитора. Прозвучала их музыка. Можно зайти в интернет и послушать еще их музыку. Почитать их интервью, узнать, кто их педагоги, кто ученики, какую музыку они сами любят — попробовать найти эту музыку. Так сформируется более целостная картина того контекста, из которого вышли эти композиторы. Но, конечно, для этого нужна воля.

Как вы оцениваете вклад самого Петра Ильича Чайковского в развитие музыки в России и мире? Можно ли сказать, что молодые композиторы Академии в какой-то степени являются преемниками его музыкальной линии?

Безусловно, мы все преемники и наследники Чайковского, ведь он — важная часть мировой культуры. Думаю, Петр Ильич был бы очень рад, что его имя связано с нашей Академией и именно с новой музыкой, с живым творческим процессом. Часто наши заскорузлые филармонические механизмы отворачиваются от новой музыки, объясняя это тем, что она сложна для восприятия, тем, что публика ждет что-то знакомое и любимое — Глинку, Чайковского, Рахманинова, Шопена и т.д. Получается, что классики невольно выступают в роли щита, с помощью которого из концертной жизни «выдавливают» новую музыку. Вот эта ситуация мне кажется преступной, и по-отношению к новой музыке, и по-отношению к самим классикам. Известно, что гениальная 6-я симфония Чайковского вызвала у современников разочарование, была принята и музыкантами, и публикой крайне холодно. Таких примеров крайне много — «Весна священная» Стравинского, все творчество И.С. Баха считалось сложным и тяжеловесным, и т.д. Все это говорит только о том, что первая реакция далеко не единственно верная. История учит нас в концертном зале думать и работать, а не расслабляться и потреблять. И учит она этому именно через новую музыку.

С Дмитрием беседовала (к сожалению, преимущественно дистанционными методами) Анна Чепкасова.

Фотограф — Наталья Курляндская.